[Прием работ] Конкурс «Западные истории»

[drumbo]

VI.Страх. Преисполненный сосуд.

1332 год по летоисчислению Идеального мира

Полночь, луной освещалась цветочная роща над которой летел раненый Чжишуй, а легкое дуновение ветра колыхало юбку Байли Яо. Подобно таинственному обряду, Чжишуй держал её нежное и бездыханное тело. Её личико было прекрасно , а алый след на шее напоминал обвитую шелковую ленту…

Сознание его было омрачено, он был рассержен из за обмана Син Цзюньхао. Чувство в его теле было тяжелее горы и глубже моря… Обман, предательство и потеря близких людей, так в его душе появился “Страх”, который терзал душу смятением и отчаянием.

После, он сказал: “Путь будет долгим и нелегким, я обещаю тебе, Яо, генерал Ху Линъюнь понесёт наказание, я позабочусь об этом. В окружении цветов ты сохранишь спокойствие. Моё имя запомнят и даже сквозь шепот ветра и шорох листьев ты услышишь его, я обещаю тебе… Яо …Обещаю...” Его содрогающий голос с каждым словом становился тише, наступило молчание.

Близ цветочной рощи располагалось озеро, магический облик сводил с ума своей чистотой и неприкосновенностью места. Чжишуй похоронив сестру отправился к нему, найдя в себе последние силы, он погрузился в воду с головой.
Источник мудрости и тайны, вот что представлял из себя этот водоём, его магическая сила растворила талисман стабильности на теле Чжишуя.
Три разумных начала, такие как интеллект, сила воли и разум были затуманены семью животными началами : ужас, страх, грусть, уныние, скорбь, печаль и обида.
В мыслях Чжишуя всплывали фрагменты его памяти, события, которые сделали его таким.

Вся его бушующая ненависть заглушала боль в теле. Раны затянулись глубокими шрамами.
Его голова раскалывалась от что то шепчущих голосов. Ему хотелось сбежать, спрятаться и исчезнуть из этого мира, душа его рвалась под землю.

Сосуд блуждающей души был преисполнен.

VII. Аскет Шуйчжи. Жертвенная месть.

Неподалеку от магического источника жил монах, он был хранителем места, давно забытого и стертого из истории. Никто не знал о существовании Шуйчжи, он вел духовную жизнь скитаясь, вот уже более 100 лет. Благодаря силе магического источника и жизненного пути, он обрёл бессмертие.

Много лет назад под землей жило племя людей, умелых мастеров , каждая комната была сделана искусно и держала в себе загадки, которые знали только ее обитатели.
Людям приходилось перемещаться тихо и не издавать громких звуков, так как стены пещеры могли обрушиться. Они перешептывались между собой. Спустя время, люди покинули пещеру, точные причины исчезновения людей неизвестны, возможно инфекция унесла их жизни, а может и вовсе пещера была оставлена предвидением грядущего.

В ночь когда Чжишуй попал к источнику, Шуйчжи, увидев незнакомца, насторожился, именно поэтому он решил подойти к нему.
"Что тебя привело сюда, странник?" - Спросил Шуйчжи, но в ответ он получил только молчание, которого хватило для точного понимания ситуации Чжишуя.

Монах, не долго думая, пригласил путника к себе на ночлег. Он чувствовал неладное в отношении этого человека. Уже после отдыха, за завтраком, Чжишуй поделился своей историей и страданиями с Шуйчжи, на что монах дал ответ, - "Я тебе помогу".

Монах повел воина вниз по пещере и привел его в огромное подземелье, где перед большими вратами стоял алтарь.

Чжишуй сильнее слышал голоса в голове и монах это видел, и сказал, " Тут твое место, пускай это подземелье станет твоей гробницей и спасением от всех твоих несчастий и злобы, затаившейся в тебе".
Чжишуй, услышав слова монаха, устремился к алтарю. Прикоснувшись к нему, Чжишуй ощутил огромную силу в своем теле, но он понимал, что это первый и последний раз.
"Лети и усмири же в себе чувство вины и долга!" ,- Громко сказал монах и воин устремился на встречу к генералу Ху Линъюню, к которому он обещал вернуться.
Он летел так быстро, как горный орел.
Его одежда и броня, была настолько прочна, что даже сильный поток ветра её не мог разорвать.

Прилетев в лагерь и увидев генерала, Чжишуй был переполнен чувством злости и ненависти, он был готов истребить каждого, кто встанет на его пути. Так и случилось. Воин сражался со всеми стражниками генерала, он получил ранение в плечо и руку, но это его не останавливало, жажда мести была велика чрезмерно.

Истребив всех стражников и подойдя к испугавшемуся генералу, Чжишуй промолвил, "Ты не ждал меня и думал, что все кончено, но конец пришел только сейчас, так встреть его, как когда-то, встретил его я", после этого, держа в руке меч, быстрым движением руки, меч проскользил, как нож по маслу, по его шее и мгновенно отрубил голову. Кровь струилась фонтаном из тела, а голова, подобно яблоку, упав, покатилась к ногам Чжишуя.

Так произошла месть и последнее событие, связанное с человечеством.


VIII. Букет воспоминаний. Открытая Гробница шепотов.

Оставаться в лагере ему было уже незачем, он стремительно направился к могиле Байли Яо.

Прийдя, он увидел распустившиеся цветы, один был черный как полночная вечность, второй наливался кровью, третий был голубой как клинок и последний - белый, как танец…
Он сорвал эти цветы и направился к Шуйчжи, чтобы закончить начатое и освободится от оков мучений. Спустившись в подземелье с букетом цветов, Чжишуй подошёл к алтарю и проговорил слова из детства, которые когда то пела ему сестра, Байли Яо :

“Цветы увядают, как песнь затихают,
Сердце чувствует их аромат,
Любовь живёт вечно,
Мы все вместе...”

Алтарь раскололся, врата распахнулись и энергия Ци высвободилась из тела Чжишуя. Сознание было разделено на личности, которые находились в нём и гробница впитала в себя их. Так появилась Гробница шепотов, полная испытаний и ненависти к людям, которую Шуйчжи после обряда запечатал магической печатью и открыл портал в подземелье, в которое в дальнейшем отправляли преступников и их ожидало заключение длинною в вечность, дабы они несли несконачаемое покаяние за совершенные злодеяния.

Спустя тысячелетия, Шуйчжи снял завесу тайны и открыл путь героям на приключения.

[ild701]

VI. Роковая встреча

Байли Чжишуй обнаружил укромный лес вдали от уничтоженного шатра. Дальше он улететь не смог, так как был сильно изранен и все ещё истекал кровью. Здесь он собирался обдумать свой план мести. Отчаяние поглощало его, отвести взгляд от лежащего рядом с ним на мече тела Байли Яо он не мог.
Внезапно вдали он увидел свечение, которое становилось всё ярче. Кто-то приближался к нему.
Вскоре в свечении стал заметен силуэт женщины. Она была облачена в зеленое потрепанное одеяние, волосы её были абсолютно седыми, но лицо не выглядело старым.
Байли Чжишуй с удивлением смотрел на странницу, которая в свою очередь, пристально смотрела от него. И тут загадочная женщина прервала молчание между ними:
- Я знаю кто ты, Байли Чжишуй. Я пришла помочь тебе.
Байли Чжишуй был удивлен, но не сильно, ведь молва о его подвигах главнокомандующего армией людей разносилась по всему Идеальному Миру. Однако как эта незнакомка могла найти его в этой непроходимой лесной глуши? И что за странное свечение вокруг неё? Странница вновь заговорила:
- Моё имя Цзи Чжунсунь, я родилась в Городе Спокойствия. Но родители были вынуждены убить меня из-за живущих внутри животных начал. Во мне была поселена блуждающая душа. Но после моей смерти Зелёная владычица Милана разыскала монахиню, которая смогла воскресить меня.
Рассказ Цзи Чжунсунь был долгим. После воскрешения она обрела магические силы и переняла от монахини способность воскрешать существа. О её силе стало известно и владычице Милане, которая изгнала её из города, побоявшись, что сила Цзи Чжунсунь может стать настолько могущественной, что поможет ей свергнуть Милану и стать новой владычицей Зелёного города. Спустя время Цзи Чжунсунь обрела дар ясновидения, позволяющей ей обнаруживать местоположение любого, о ком она подумает, а также читать их мысли.

VII. Обряд надежды

Байли Чжишуй был в шоке от услышанного. Неужели Цзи Чжунсунь сможет воскресить Байли Яо???
Цзи Чжунсунь медленно склонилась над телом девушки, прикоснувшись к её животу. Байли Чжишуй будто почувствовал, как земля трясется.
Внезапно Цзи Чжунсунь поднялась на ноги, убрав руки с тела Байли Яо. На глазах её были слезы.
- Я не могу её воскресить, Байли Чжишуй. Мои чары не работают против воли погибших, ведь она сама убила себя!
Всё внутри Байли Чжишуя рухнуло в миг. Вся вера превратилась в пепел.
Цзи Чжунсунь прислонила руки к своей голове и зажмурила глаза.
- Постой... Я могу, я могу помочь. Но для этого нужно будет...
Байли Чжишуй криком прервал её:
- Что нужно, что? Я сделаю всё!!!
Цзи Чжунсунь продолжила:
- Я могу воскресить душу Байли Яо. Но душа будет очень слаба, ей необходимо будет изолироваться от внешних угроз и набираться сил!
Байли Чжишуй погрузился в глубокие размышления: ‘Где же можно спрятать душу Байли Яо? А вдруг про воскрешение её души узнает генерал Ху Линъюнь?’

VIII. Спасительное убежище?

Цзи Чжунсунь излечила от увечий Байли Чжишуя. Теперь он вновь был полон сил и решимости. Первой задачей для него было построить убежище.
Он решил построить гробницу якобы для самого себя, чтобы никто не мог прознать про воскресшую душу Байли Яо и помешать ей окрепнуть и вернуться к жизни.
К сожалению, Цзи Чжунсунь не знала, сколько времени может понадобиться душе Байли Яо для полной регенерации, однако Байли Чжишуй был готов ждать сколько угодно. Даже вечность.
Так Байли Чжишуй поселился в Гробнице Шёпотов, охраняя душу Байли Яо. Он не оставлял надежды на то, что когда-нибудь он с сестрой сможет выйти отсюда в Идеальный Мир и зажить по-новому. Также он не оставлял планов отомстить генералу Ху.
А пока он оставался в гробнице, каждый день слыша голоса отца, матери, деда, учителя Мо Жаньюня... Надежда в Байли Чжишуе не умирала.

[tmin458399]

Пальцы прикоснулись к рубцам на груди. Печать наложенная Даосом. Контроль подаренный судьбой. Какой ценой? Сохранить жизнь сосуду для духов, что бы потерять целый род. Пора избавиться от барьера между зверем и добычей, пора принять неизбежное, как мне, так и всем кто встанет между мной и ним.
Искать даосских монахов, что бы избавиться от цепей, трата времени. Цепи нужно рубить силой, а не молить о освобождении заковавшего. Лезвие плавно шло вокруг печати, создавая неровную рамку выпускающую крупные багровые капли. Боль. Зверю внутри хочется выть. А может и не зверю вовсе. Хочется выть уже давно, но жалеть себя сейчас, все равно, что сдаться. В битве двух мечников всегда есть место для ‘ты или он’ , не в этот раз, больше нет никаких ‘или’ , есть только зверь и охотник. И в этот раз охотнику вернут его стрелы сполна. – Линъюнь.. – повторял он разрезая печать на себе. – Линъюнь.. – с хрипом вырывалось имя из уст, каждый раз, как часть печати срывалась пальцами с груди. Голова кружилась, темнело в глазах, запах ржавого метала и подступающая тошнота. Земля под ногами скатывалась в грязные комки мелкого камня, песка и крови. Кожа лежала опавшей листвой погибшего древа его семьи. О каком сожалении может идти речь, когда зверь в тебе больше не в силах кричать. Он голоден, и будет голоден до тех пор, пока не получит то, что хочет, сколько его не корми.
Жар прошелся по щекам словно мягкие, теплые ладони. Чжишуй не хотел поворачиваться к ней, не хотел еще раз доказывать себе, что это все не дурной сон. Жар пошел по груди и спине, оставляя после себя мурашки, местами заставляя кожу болеть. Она не может просто лежать здесь. Но куда ее нести. – Ей нужна своя гробница, Чжишуй. – мороз снова пробежал по его телу, шепот был так близко, словно.. – Словно голос в твоей голове? – Не столь важно было сейчас, кто именно из зверей завел речь о гробнице для Яо. Шепот был прав, Яо заслуживает своей гробницы. Ничто не искупит смертей принесенных им его семье, но это не оправдание. Он трудился днем и ночью, что бы завершить усыпальницу достойную его сестры. но в одиночку построить гробницу в отвесной скале.. ему нужны руки готовые взяться за это, нужны сторонники. Чем больше он думал о бессилии, тем чаще опускали его руки. Становилось так тяжело, словно он приманивал слабость одной только мыслью, но шепот не давал ему сдаться, он корил его за смерть Яо, за каждую минуту жизни, что он оставил Линъюню. Тело дрожало от усталости. Опустив голов, что бы убрать волосы, прилипшие к сырому лицу, взгляд его зацепился за предмет под ногами. Сквозь едкие капли пота он разглядел его, печать, вернее ее малая часть оказалась рядом с ним, здесь, глубоко в пещере. - Если целая печать могла давать контроль, могла сдерживать, может ли разбитая печать разделить смертный сосуд на бессмертную стаю. – шепот. Прав ли он сейчас.. конечно прав, этот шепот и есть я, все мое естество.
Кровоточащие пальцы в растрескавшихся мозолях собирали части засохшей кожи с едва различимыми рисунками. Собрав их вместе по памяти, холодная сталь снова прикоснулась к груди Чжишуя. Раны разъедала соль от вспотевшей груди, рука давила сильнее, заставляя кровь вымывать пот из ран. Рисунок был закончен. Восемь ровных частей составляли одну разбитую печать. Как только одна из частиц затянулась и перестала кровоточить, что-то покинуло тело, обдав грудь изнутри холодным пронизывающим ветром, шепча на ухо что-то заботливое, что-то такое родное, но едва различимое.
- Яо! – он был уверен, что это была она. Ноги сами сорвались бежать в едва законченный зал погребения. Она стояла неподвижно. Бледное лицо не выказывало эмоций, кожа снова была налита упругостью, но глаза ее были мутным стеклом. Чжишуй подошел ближе, провел пальцами по черным как смола волосам, она подняла на него взгляд.
- Она переродилась. – шепот был неподдельно рад. – Переродись, Чжишуй. Стань частью большего, чем смертное тело. – голова его шла кругом от восторга душ, рвущего из слабого смертного тела. Стены дрожали, кровь в венах густела. Яо уже не было рядом, она молча танцевала на балконе выходящем над ее могилой. Сиреневая шелковая ткань заставляла его ни о чем не думать. Ему хотелось спать, он слишком устал. Глаза закрылись. Тьма. Ядовито-розовый цветок с золотым обрамлением лепестков растет из самой тьмы.
- Так хочется прикоснуться к нему, но здесь так темно, что я даже не вижу своих рук. И не ощущаю. У меня вообще есть руки!? – Разве у цветка могут быть руки? – Этот цветок, это я? – Это то, что от тебя осталось, Чжишуй. – Кто ты? Я слышу тебя, но не вижу. Где мы? – Погребены заживо, в твоем склепе, под грудой камней. – Значит я мертв. – Вовсе нет. Ты еще не родился. – И долго еще ждать? – Тебе, столько, сколько потребуется. А вот мне уже пора оставить тебя. – Не уходи, у меня еще столько вопросов.
Свет пробивается сквозь веки. Глаза открыты. Шепот как-то упоминал его имя, но он забыл. Шуйчжи? Да, наверняка Шуйчжи.

[Elika46]

VI. Белые ирисы

Чжишуй положил тело Байли Яо рядом с могилой Байчжаня. Под светом полной луны, она казалась мирно спящей. Светлая кожа, хрупкая фигурка. "Красива как Лунная дева", - прошептал Байли Чжишуй.

Чжишуй встретил рассвет на утесе. Он осмотрел себя: грязь, смешанная с кровью на всем теле, некогда величественное обмундирование командующего превратилось в лохмотья. Чжишуй чувствовал боль. Как будто тысяча игл пронзила его смертное человеческое тело и душу.
Легкий ветерок подул на лицо Байли Чжишуя. Как глоток свежего воздуха. Белые ирисы на могилах несчастных влюбленных слегка покачивались в такт.

Прошли сутки. Тело Чжишуя полностью восстановилось от ран Син Цзюньхао. Голос внутри говорил лишь одно слово: "месть".

VII. Пробуждение зверя

Генерал Ху Линъюнь встречал утро в своем шатре с чашечкой свежезаваренного жасминового чая. В палатку забежал солдат и сообщил, что командующий Байли Чжишуй вернулся в лагерь и требует встречи с генералом. Встреча состоялась. На глазах у тысячи воинов, генерал Ху Линъюнь прошел между шатрами капитанов войск, солдатами и остановился рядом с зоной для тренировок. Байли Чжишуя привели со связанными руками, ногами и бросили к ногам генерала. Некогда известный своей силой командующий, ныне предатель.

"Байли Чжишуй, ты покинул лагерь, оставил свой меч, это признается предательством и карается изгнанием с армии людей. Каждый из солдат может подойти бывшему командующему, я же буду последним." В лагере воцарилась полная тишина. Солдаты боялись тронуться с места.

"Скажи, ты боишься генерал Ху Линъюнь?", - в полголоса сказал Байли Чжишуй. Генерал не ответил. У него есть армия, огромное войско, есть высший военный чин и статус в обществе. Что ему сделает мужчина с вымершего рода Байли?

Полетел камень в бывшего командира. С губы потекла кровь. Генерал Ху Линъюнь отвернулся и пошел обратно в свой шатер. "Скажи, ты боишься генерал Ху Линъюнь?", - прокричал Байли Чжишуй. В войске началось волнение. Кто-то вкрикнул. Генерал повернулся и вздрогнул. Вокруг Байли Чжишуя начала появляться пурпурная аура. Она обволакивала его, глаза его светились желтым демоническим светом. Бесстрашный полководец пробудился.

"Солдаты, в атаку!", - приказал генерал Ху Линъюнь. Восемь солдат, что стояли ближе всего к Чжишую обнажили мечи. Они еще были неопытны, были призваны в армию людей недавно и нерешительно пошли в атаку. Чжишуй лишь провел рукой в сторону солдат, как те упали замертво. Словно невидимые лезвия разрезали их тела. Леденящий душу страх поразил войско. Генерал Ху Линъюнь с ужасом наблюдал как демон в пурпурной броне приближается к нему. Никто из солдат не осмелился сдвинуться с места.
Генерал Ху Линъюань рухнул на землю. Он молил о пощаде, просил прощения за боль, что причинил ему и Байли Яо.

Услышав имя сестры, Байли Чжишуй впал в ярость. Вновь появилась аура вокруг его тела, но теперь она была черной как тьма. Аура стала расползаться по земле, приближаясь к генералу и армии. Послышался кашель с толпы. Воины стали задыхаться. "Скажи, ты боишься, генерал Ху Линъюнь?", - демоническим голосом сказал Байли Чжишуй. "Да", - сказал генерал сквозь кашель. Вдруг невидимая сила подняла тело генерала вверх. Он начал задыхаться, как будто невидимую петлю накинули на его шею.

Месть. Одно слово было в сознании Чжишуя. Армия людей, бесконечные войны, генерал, для которого люди лишь пешкив его игре, все беды исчезнут после моей мести. Глаза Байли Чжишуя вновь стали голубыми, разум вернулся к нему. Он увидел в небе двух летящих павлинов. Байчжань и Яо. Они видят, в кого я превратился, в зверя ужаса, несущего смерть.

"Лишь месть твое спасение", - говорило чудовище внутри него. Тьма снова сгущалась, поглощая разум и сознание Байли Чжишуя. Но что-то светлое начало внутри бороться. Это воспоминания о детстве, юности, об обучении мастерству меча у Мо Уе. С груди Байли Чжишуя появился образ белой девы. Дева осмотрела поле боя: сотни тел солдат солдат, на лицах которых застыл предсмертный страх, вздохи генерала, подвешенного в воздухе и жадно глотающего воздух, живое войско, медленно поглощаемое черной тьмой. Дева поднесла руки к лицу, заплакала, и нежно, почти шепотом запела последнюю песню под которую танцевала Байли Яо.

Тьма рассеялась. Живые назовут затем это место путем скорби.

VIII. Безрадостный путь. Самопожертвование

Последний представитель из рода Байли стоял на утесе, у подножия которого год назад он похоронил сестру. Он смотрел на закат, быть может последний в своей жизни.

В сопровождении странствующего монаха Байли Чжишуй отправился к месту своего заточения. Еще год назад, придя в себя на пути скорби, он понял, что блуждающие души внутри него приносят в этот мир только боль и смерть. Это проклятие или какое-то наказание за мои прошлые жизни, за грехи моего рода? Мы навечно заперты в бесконечном круге жизни, войны и смерти. Сделав глубокий вздох, Байли Чжишуй отправился вглубь гробницы. Монах запечатал вход.

Многие странники, проходящие мимо гробницы шепотов, рассказывали, как слышали леденящие душу крики и скорбную песню танца среди цветов.

[Reaper_AvataR]

VI. Любовь. Красная нить, связывающая родителей и детей.
Всепоглощающая боль, наполняющая слёзы Чжишуя, смешалась с алой кровью Байли Яо. Эта боль почти погасила самое основополагающее начало из всех: «Любовь».

Фэнцзян, потерявший свою жену при рождении Чжишуя, переосмыслил своё отношение к чужим жизням. Долгие годы он лишал своим мечом дыхания врагов, но, увидев рвущиеся нити своей супруги, в нём произошло что-то такое, что каждый раз вызывало нестерпимую тоску на душе при виде чужих угасающих глаз. Долг защищать свои земли от чужеземцев не позволял ему показывать эту тоску на глазах любимых детей. С самого рождения Фэнцзян старался всячески оградить двух сыновей и дочь от кровопролитных битв и каждый раз, возвращаясь с боёв, он улыбался и обнимал детей, чувствуя при этом тяжелейший груз на душе, ведь к детям, отцов которых он убил, никто не вернётся. После смерти Байли Фэнцзяна его дух не упокоился с миром, а продолжил страдать сначала от того, что Байчжань винил себя в его смерти и покончил с собой, а затем из-за того, что его младший сын пошёл по его стопам. Лишь дочь давала его духу надежду на то, что Чжишуй будет ею оберегаем. Цепи боли окончательно сковали дух Фэнцзяна, когда лицо дочери, напоминающее лик его жены, было окровавлено её же кровью по вине генерала Ху. Всю ненависть, которую чувствовал при этом Чжишуй, несущий её в своих твёрдых, как сталь руках, чувствовал и отец. Между миром мёртвых и живых есть связь, выглядящая подобно красной нити и чем крепче узы между людьми, тем ярче она сияет. Нить от Чжишуя пропитывалась кровью с каждой секундой всё дальше и дальше от его сердца и вскоре связь между ним и потерянной семьёй держалась благодаря едва горящему началу «Любовь», которое всегда угасает самым последним.

VII. К истоку жизни.
Байли Чжишуй отнёс тело своей сестры к могиле матери и отца, пытаясь таким образом завершить цикл жизни своей сестры подле тех, кто являлся её началом. Несколько месяцев Чжишуй терзал себя мыслями о самой жестокой мести для Генерала Ху. Его ярость и отчаяние были настолько сильными, что можно было уловить в воздухе концентрацию отравляющей всё вокруг боли и только начало «Любви» не давало ему умереть от собственного яда. Спустя пол года, истощённый бесконечными мыслями о кровавой мести и отрешённый от мира Чжишуй всё же решил исполнить единственное дело, которое захватило его разум: оборвать нить жизни того, кто лишил его любимую сестру возможности танцевать в лучах его побед. Орудием мести Чжишуй решил выбрать оба меча наставника Мо Жаньюнь, закалившего в нём дух искуссного воителя. Добравшись до храма, где Чжишуй обучался техникам боя, он увидел монаха, смотрящего вдаль.

Чжишуй: Приветствую тебя, старец, кто ты?
Монах: *не отрывая взгляд от неба* Для тебя я тот, кто обрёк тебя на все муки, которые ты встретил на своём пути.
Чжишуй: *не понимая причины сказанных монахом слов, встал перед ним, перегородив взор в небо*
Что ты имеешь ввиду, старик? Я тебя впервые вижу.
Монах: Однажды я забрёл во время своего путешествия в ваши земли, где твой отец радушно предложил мне кров. Твоё молчание и отрешённость я счёл проклятием, а твою жизнь всеобщим бременем, тянущим в могилы всё живое. До сих пор я не понимаю, как я мог изречь своими устами такие слова о ребёнке вдовцу? Все эти годы я молил богов простить меня и даровать прощение за ту боль, которой не имел права обрекать тебя и твоего отца. Мы, монахи, хоть и обладаем обширными знаниями, собранными по крупицам со всего мира – тоже люди. Учения, передающиеся из одной эпохи в другую принимаются нами на веру беспрекословно, ибо добывались нашими предшественниками ценою прожитых лет во имя достижения высшего просветления. Моей ошибкой было то, что я недооценивал могущество разумных начал. Та скорбь, которая была в тебе при рождении и обрела разум была частью той безграничной любви твоей матери, которая готова была отдать тебе всё на свете, включая свою жизнь. Эта Скорбь была животным началом её боли от того, что она не увидит твоих первых шагов, не увидит твоей улыбки… Скорбь твоей матери.... Скорбь, слившаяся с твоим источником. Я именно тот глупец, кто не увидел этого много лет назад. Я не имею права смотреть тебе в глаза, я понимаю весь тот ужас, который ты испытываешь после моих слов. Да, я тот, кто предлагал лишить тебя жизни… я не смею просить тебя прощения и не приму его, так как мой поступок страшнее смерти.

Чжишунь стоял бездвижно, будто взмах его ресниц мог лишить жизни пролетающую бабочку. Его разум был наполнен бескрайним океаном боли монаха, утопающего в нём безмолвно, не прося о помощи. Спустя минуту после этой истории, он упал на колени и с его глаз покатились слёзы, как будто он был рад тому, что увидел соразмерное его боли отчаяние в глазах другого человека. Он будто обрёл нового друга, которого искал последние пол года своей жизни.

Чжишунь: Я стою пред тобой, проживший прекрасную жизнь в окружении любящего отца, сестры и брата. И получается эта печать на моей груди твоих рук дело. Я слышал в разговоре отца с сестрой однажды разговор об этой печати, которая должна была меня оберегать и вот сейчас я вижу того, кто мне её даровал. Ты пытался меня спасти, даже учитывая то, что заблуждался.
Монах: Прекрати! ПРЕКРАТИ, умоляю! Я слышу в твоих словах попытку оправдать мои ужасные слова, сказанные твоему отцу. Я недостоин своей жизни! Я идиот, решивший, что имею право вмешиваться в судьбу других людей!
Чжишуй: *обнял монаха* Замолчи. Замолчи. Замолчи, - прошептал он монаху. Я жив, я благодарен тебе. Просто замолчи.

Это объятие было настолько неожиданных событием, учитывая планы Чжишуя, что он на это время забыл о мести и боли, разрывающей его душу на части. Он был спокоен и впервые за долгое время почувствовал тепло другого человека.

Чжишуй: Я тоже хочу лишить жизни, но намеренно.
Монах: О, дитя моё. Не совершай мою ошибку. Лиши жизни меня, взамен того, кого ты ненавидишь всем сердцем. Пусть эта цепочка страданий закончится на мне.
Чжишуй: В отличие от тебя этот человек довёл мою сестру до смерти, уничтожив её честь и я не вижу причин для его жизни.
Монах: Твоя сестра уже нашла своё окончание пути, она прервала свою судьбу самостоятельно. Мы не имеем права вмешиваться в чужие судьбы, когда в нас намерение убить, но мы обязаны вмешаться в судьбу, когда можем спасти жизнь. Надеюсь ты понял мою мысль. Поступок этого негодяя будет преследовать его всю жизнь в виде шёпота духа смерти Байли Яо – этот шёпот будет напоминанием того, что любая жизнь, которой ты лишишь кого либо, будет лежать клеймом печали на сердце.
Чжишуй: но... он лишил меня единственного родного человека в мире!
Монах: Байли Яо жива, не в физическом мире, но жива. Ты связан с ней, Чжишуй, как связан с матерью и отцом, как связан с Байжанем. Если от меня и будет толк в этом мире, так только в том, что я могу тебя обучить слышать вибрации ваших нитей.
Чжишуй: «слёзы потекли по его щекам» Нет…нет… неужели я могу услышать свою сестру? Неужели я могу поговорить с отцом и со своей матерью? Скажи мне, что ты меня не обманываешь, умоляю тебя!
Монах: Обманывать тебя я не имею ни малейшего права после того, как я поступил с твоей семьёй. Это лишь малая часть того, что я могу тебе отдать во имя священной жизни, но, Чжишуй, чтобы услышать хотя бы вздох из загробного мира, к слову да, там тоже есть жизнь, просто она не доступна для нашего понимания, я потрачу всю свою жизнь, чтобы передать это умение.

Чжишуй не верил своим ушам, его мысли постепенно очищались от скверного желания убить. Монах вселил в него ожидание безграничного чуда после окончания обучения и теперь Чжишуй видел перед собой только одну цель – обрести бесценное умение, которое способно сплести оба мира. Около двух десятилетий монах обучал Чжишуя чувствовать неуловимые обычному человеку вибрации нитей, связывающих каждого человека с теми, кто так или иначе связан общим истоком жизни. Спустя 17 лет обучения монах умер от старости и его рвение отдать свою жизнь Чжишую, обучая его технике связи с миром душ не закончилось успехом, но Чжишуй верил, что все эти годы были не напрасны.

В честь своего учителя, Даосского Монаха, Чжишуй начал строительство гробницы, которая выступит в качестве неприступной Цитадели, где Чжишуй постарается усовершенствовать технику своего наставника, дабы слышать шёпот умерших близких могли все путники. Спустя ещё 3 года самостоятельных тренировок без учителя, Чжишуй услышал дыхание.
Мысли Чжишуя: Чьё это было дыхание? А может там были слова? Может нужно было прислушаться ещё лучше и я бы расслышал слова учителя?

VIII. Бесконечность.
Кем был бы Чжишуй, взяв мечи учителя Мо Жаньюня? Что стало бы с его душой после убийства генерала Ху? Достигнет ли он того уровня мастерства, которое позволит ему услышать шёпот его погибшей матери из мира душ? Я монах из Даосса и это моё последнее писание перед смертью. Я не знаю, доживу ли я до момента, когда мой единственный ученик достигнет просветления, но я надеюсь, что та гробница, которую он строил как символ наших упорных трудов, думая, что я об этом не знаю, позволит ему понять, что наш мир не имеет окончательного завершения жизни. Вокруг нас бесконечность. Бесконечность есть у жизни, бесконечность есть у смерти. Осталось лишь дождаться момента, когда Чжишуй услышит мой шёпот из гробницы и найдёт меня.

[nikitabad123]

VI. Отрицание. Гнев. Дом
Мысли Чжишуя смешались. Они уже там, где всё началось, у давно опустевшего дома Байли. Юный господин оставил тело у дверей, ему нужно время. Байли Чжишуй снова стоял на утесе, где покончил с жизнью Байчжань, отказываясь верить в смерть Яо…
-Почему я?...- Рука сжималась в кулак. –Почему Яо…?- Вниз протяжно капает кровь. Восточный ветер провёл рукой по шее страдальца. В этот вечер он потерял всё, что у него было – Яо и предавшего его друга – Сина. Там Чжишуя провёл семнадцать невыносимых дней, пытаясь побороть своё последнее начало «Месть».
VII. Два друга. Печаль.
-Генерал…-Обращался приближённый Хинъюня к своему господину. –Стоит ли игра свеч? Сможете ли вы одолеть его?-
-Не сомневайся во мне, старый друг.- Стачивая меч «Отец», хрипло отвечал генерал. –Чжишуя не должен был существовать и выбора у него не было. –
-Но…Генерал, чего вам будет стоить всё это…-Помощник нервничал, его голос был наполнен переживанием за своего господина. Ли Хинъюн звучно рассмеялся.
-Чжин…- Его рука пала на плечо помощнику. –Ты всегда был рядом, тебе ли не знать, что кроме нас это никому не нужно.
-Да, Лу, прости мне мою сентиментальность, это…слишком сложно…-Слова господина не могли успокоить его душу…
VIII. Монах. Похороны. Судьба.
На восемнадцатый день Чжишуя похоронил тело Яо на утёсе. Пелена гнева и желание мести затуманили его разум. –Лу Хинъюн…Лу Хинъюн…- Это имя впилось в его сердце, мозг, язык. Продолжая повторять эти слова, он стачивал меч «сын».
-Чжишуя. Господин.- На утёс взобрался тот самый монах.
-Расскажи мне, монах.-Господин не смел поворачиваться к нему лицом. Его руки сжались в кулаки. Прокусанные губы облились кровью. –Почему…Яо?-
Монах спокоен. Чувствуя гнев Чжишуя, он сделал шаг назад. –На каждый свой вопрос ты знаешь ответ. Каждый твой вопрос оканчивается одинаковым ответом, Чжишуя.
-Да что ты можешь знать…- Господин кинулся на монаха, взял его за горло. Глаза Чжишуя горели адским пламенем.
-При…ми.. себя, Чжи…ш...- Душа медленно покидала тело скитальца, вместе с этим и покидала сила печать на теле Чжишуя…
IX. Правда. Печаль. Ужин.
-Папа!- Прокричала маленькая Мину, встречая своего отца. Малышке настолько сложно было сдерживать эмоции от долгой разлуки, что она по ноге Лу полезла прямо на него. Следом за ней вышла жена генерала, миловидная, стройная женщина сорока лет.
-Ми, Сяомин.- Генерал долго обнимал свою супругу. Момент, в котором соприкасаются их лбы, больше всего ценится Хинъюном. Единственний момент настоящего спокойствия и уединения.
-Ми, кушай аккуратнее.- Малышка перевела удивленный взгляд на маму. Полные щёки с изумлением вглядывались в женщину. -Но я офень аккуратно.-
-Действительно.- Подхватил Лу. -Смотри как вокруг чисто.- И правда, вокруг малышки было чисто, но вот она измазалась с ног до головы.
Небо затянула ночная пелена. Малышка уже давно спит. Яркие звезды блистали так, словно провожали Лу в последний путь. Вдвоём они спускались к горячему источнику.
-Лу...- Женщина села на него сверху и погладила руками по щекам. Прижалась к его груди. -Мне страшно...-
Генерало разрывало изнутри. Ему нужно сберечь самое ценное, оставляя эту ценность без себя. -Верь мне...- Нежный поцелуй в лоб.
Это была их последняя ночь вместе...
X. Жестокость. Гнев. Беспощадность.
Чжишуя охватил как ему казалось праведный гнев. Он приближался к владениям генерала. Все, кто пытались против приказа генерала - были истерзаны досмерти. Господин с изощрённой жадностью разрывал каждого, кто осмелился бросить ему вызов. -Лу Хинъюн - умереть....- Оскалившись повторял он. - Лу Хинъюн - умереть...-
-Гос-пп....-один...- Чжишуя кинулся на посла, ожидая ответной атаки от того.
-Эт-то...вам..-Голос его всё ещё дрожал.
Письмо. Адресованное Байли Джишуя. От Генерала Лу Хинъюна.
"Буду тебя ждать на рассвете в гробнице шёпотов. Надеюсь, "сын" при тебе. Попробуй убить меня...Зверь."
Генерал попытался построить в письме образ злобного, мерзкого человека, взывая Чжишуя к внутренней ярости.
XI. Начало души. Месть. Зверь.
Генерал попрощался с семьей, старым другом ещё засветло. Он был готов принять судьбу. Генерал устроился в гробнице, положил себе на колени "отец" и, начиная точить меч, запел.
-Далеко на востоке есть река
Имя ей - Янцзы....
Дверь гробницы распахнулась, показался Чжишуя. Генерал не двигался, продолжал свою песнь.
-Далеко на востоке есть река
Имя ей - Хуанхэ...
Песнь прервалась, воздух буквально накалился от напряжения. Чжишуя еле-еле сдерживал себя, чтобы просто не кинуться на генерала. "Яо..." - снова вспоминал он. "Яо..." Крепкая рука Чжишуя достала меч. То же сделал и генерал. Об этой битве двух мастеров будут ходить легенды. Чжишуя с каждым разом бил всё сильнее, пробивая защиту генерала. "Сын" превзошёл "отца". -Чжишуя...прости.- Генерал кинулся на его меч. Сталь пронзила живот Лу. -Тебе многое пришлось пережить.- Ослабшая рука генерала упала на руку Чжишуя. -Но...Это твоя судьба, ты не должен был родиться, не должен был вырасти, полюбить....- Лу еле-еле продолжал говорить. -Твои начала никогда не уживутся вместе, даже если среди них и осталась только "месть". Твоя суть - нести горе, друг. Моя суть - сразить тебя, не допустить того, чтобы ты навредил моей семье. Месть ничего не принесла тебе, да?...Мои предки встретят меня с почестью...Мои потомки будут вспоминать меня с благодарностью...-С улыбкой на лице генерал отпустил последний выдох.
Чжишуя выбежал из гробницы. Дикий вопль разнёсся по всей долине. Убийство генерала ничего не исправило, оно лишь убило последнее начало в юном господине - "месть". Чжишуя взревел. Слёзы лились ручьями с его лица, по рукам и вниз по склону.
В этой же гробнице. В тот же день поконил с собой Чжишуя Байли. Гробница шёпотов. Гробница двух генералов.
Генерал Лу Хинъюн, что отважно сражался с судьбой, дабы защитить своих близких.
Генерал мести Чжишуя Байли, что потерял всё по воле "жестокой" судьбы.

[Gerda1511]

Когда у одного почтенного даосского монаха спросили почему в мире существуют Блуждающие души, он ответил: «Прежде всего нужно четко представлять какая она - душа разумного существа. Наша душа многогранна и множественна, она наделена тремя разумными началами, отвечающими за сознательные, интеллектуальные способности, и семью животными, отвечающими за жизнедеятельность организма. После смерти разумные начала души образуют светлый дух, рассеивающийся в небесном ци, а животные - темный призрак, уходящий под землю и растворяющийся в земном ци, в этот момент наша душа становится частью Вселенной. Но, к сожалению, так происходит не всегда. Бывает, что человек до такой степени привязан к материальному: богатствам и роскоши, что не может все это отпустить даже на смертном одре. Или смерть человека на столько внезапна и несправедлива, что его душа так и не смогла осознать и принять его кончину. И тогда душа продолжает существовать даже без тела, но с этого момента разумные и животные ее начала погружаются во вражду и самоистязания от того, что не могут исполнить свое истинное предназначение. Потерянная и несчастная такая душа начинает искать новую телесную оболочку, которая, как она полагает, сможет успокоить терзания и заполнить ее пустоту…»

Одна из таких душ нашла свое вместилище в теле Байли Чжишуя. Но не смотря на свое темное существование, эта душа была невероятно мужественной и благородной, именно поэтому Байли смог стать выдающимся командующим. Именно поэтому, даже став ни на что не способным калекой, он сумел отомстить генералу Ху. Сразу после того, как Чжишуй с телом сестры исчез, генерала начали изводить кошмарные сны. Каждый раз, как только он засыпал, ему казалось, что он попадает в сам ад: кошмары были на столько ужасны и реалистичны, что Ху осознал: впереди либо безумие, либо смерть. И тогда он стал искать по всему континенту самых лучших мудрецов, целителей, колдунов, способных определить причину происходящего с ним и спасти. По иронии судьбы докопаться до истины смог именно тот даосский монах, который 19 лет назад подавил разлад между началами Блуждающей души маленького Байли. Даос поведал генералу, что тот расплачивается за содеянное им зло. Во сне к нему приходит душа Чжишуя и уводит его душу туда, где царят мрак, скорбь, ужас и пустота – в место обитания Блуждающих душ. Это они терзают его по ночам и рано или поздно они победят: душа генерала не сможет вернуться обратно.

– От этого есть спасение? Я сделаю все, что угодно, только скажите: ЧТО? – в отчаянии прокричал Ху.
Даос долго думал, прежде чем ответить.
– Можно попытаться дать Блуждающим душам то, в чем они больше всего нуждаются – пристанище, которое привлекало бы их, и которое им не хотелось бы покинуть. Думаю, только откупившись ты сможешь спастись от них – проговорил наконец даос. – Пусть самые великие шаманы проведут черные ритуалы и определят место наибольшего скопления душ. Построй там величественное сооружение.
Пусть снаружи оно будет мрачным и устрашающим, чтобы отбивать желание у охотников за сокровищами от его посещения: все-равно их там может ждать только гибель. Пусть снаружи оно будет выглядеть как гробница!
Зато изнутри оно должно напоминать обычную мирскую жизнь, которую так и не смогли отпустить эти души. Там должен быть целый город, наполненный роскошью и богатством. И еще, построй в честь каждого из начал души великолепные залы, которые станут своеобразными храмами для них, терзаемых от того, что не смогли наполнить собой Вселенную. Полагаю, для животных начал залы должны быть огромными: кто знает в каких существ они захотят материализоваться… Для разумных же начал залы могут быть не такими большими: там будет царить сознание, а оно эфирно.

Генерал Ху не пожалел ни усилий, ни своего несметного богатства на создание гробницы для Блуждающих душ, но не успел закончить роскошную внутреннюю отделку до конца: однажды его душа навсегда осталась среди тех, для кого возводилось данное сооружение. В ту же ночь с чувством выполненного долга умер и Байли Чжишуй, только в этот раз его душа смогла освободиться и стать частью Вселенной. А через несколько дней, выполняя последнюю волю Ху Линъюня, самым могущественным колдунам континента удалось провести сильнейший темный ритуал: заманить в гробницу и запечатать в ней несчетное количество Блуждающих душ...

По сей день несметные богатства хранятся в гробнице и манят многих героев: как отважных, желающих стать сильнее при помощи добытых в ней редких артефактов, так и алчных либо беспечных, считающих историю создания гробницы всего лишь мифом.

От того, что каждому, вошедшему в гробницу, слышны тихие голоса, это место прозвали Гробницей шепотов. Те немногие, кому удалось вернуться из гробницы, говорили, что беда в том, что никто из попавших туда не знает, чьи голоса он там слышит: заблудших душ, ведущих его прямо к гибели, или начал своей собственной души, подсказывающих как преодолеть уготованные опасности. Если ты, отважный герой, решишься на столь безумный шаг – испытать удачу в Гробнице шепотов – знай: только судьба решает, с какими из начал не упокоенных душ тебе придется там столкнуться и попытаться преодолеть их испытания. И только от того, на сколько чист и благороден ТЫ САМ зависит, что услышит и подскажет там твоя душа...

[Eugenek14]

VI. Истина. Мальчик с окровавленным подбородком

1332 год по летоисчислению Идеального мира

Из тела предателя Син Цзюньхао толчками выплёскивалась жизнь. Он лежал на грязном полу и ни о чём не жалел.
«Колдун, — думал предатель, глядя как волшебный меч летает над ним, превращая стены в лохмотья. — Колдун этот Байли Чжишуй. Всегда думал, что с выскочкой что-то не так».
С каждой минутой взгляд его тускнел, звуки становились тише, а картины безрадостной жизни проносились в памяти всё быстрее.
Лучше всего он помнил смерть родителей. Как убийца подошёл к омертвевшему от ужаса мальчишке, взял липкими от крови пальцами за подбородок и сказал: «Меня зовут Байчжань, по приказу военачальника Байли Фэнцзяна я выслеживаю и убиваю предателей. Малыш, твои близкие имели дела с сидами. Не будь таким, как они».
Син Цзюньхао улыбнулся онемевшими губами. Он отомстил дважды. Когда много лет назад выдал военачальника сидам. И теперь, когда погибла его дочь, хотя он не планировал её смерти.
Так предатель и умер на полу растерзанной палатки с улыбкой на лице. Его застывшие глаза смотрели в вечернее небо.

VII. Под облаками. Город новый и город старый.

Байли Чжишуй летел высоко над землёй. Он прижимал к груди ещё теплое тело сестры, чудом сохраняя равновесие на тонком лезвии меча. Сухожилия его срослись, а раны на руках и ногах затянулись, оставив заметные шрамы. Начало «Жизнь» исчезло из его души. Силы были на исходе, он стал обычным смертным.
Он летел на юг. Земля погружалась во мрак, небо на востоке потемнело. Он заметил, чем темнее становилось вокруг, тем ярче светился меч. По левую руку от него открылась широкая гладь Безбрежного моря, на берегу которого он увидел многочисленные огни костров. Дым снизу донёс до него запахи пищи — для строителей Жёлтого города наступило время ужина. Байли Чжишуй слышал, что несколько лет назад люди начали строительство нового города в бухте, но пока что ничего, кроме обширного изрытого пространства и кособоких деревянных построек, не заметил.
«Куда я лечу? — спохватился он. — Мне нужно домой похоронить сестру».
К югу от стройки начинались прифронтовые земли, лететь туда было опасно. От сидов в воздухе не скроешься, тем более на светящемся мече. Меч, будто услышав мысли Байли Чжишуя, повернул на запад, вслед за вечерней зарёй. В сторону дома он не полетел, а юноша не знал, как его заставить.

VIII. Скромная могила. Пляски бешеных волков.

Меч развернулся очень вовремя. Вдалеке утопала в облаках громада Города слёз неба. Солнце почти скрылось за горизонтом, но света хватало, чтобы разглядеть высокие шпили и пагоды. Где-то среди них летали ненавистные сиды, убившие многих воинов, в том числе смертельно ранившие отца Байли Чжишуя.
Спустя пару часов он увидел впереди огромные горы с плоской вершиной. Начинались земли зооморфов. Люди не воевали с ними, но и не дружили — говорящие звери были независимые и страшные, ими пугали маленьких детей. Но самое удивительное, что никто не видел их женщин. «Наверное, такие же страшные и волосатые, как и мужчины», — подумал Байли Чжишуй.
Он нашёл подходящий лаз, попасть в который можно было только с воздуха. Осторожно сошёл с меча и, стараясь не выронить тело сестры из затёкших рук, забрался внутрь. Меч летел перед ним, освещая путь неярким светом.
Похоронив сестру в нише недалеко от входа, Байли Чжишуй ещё раз поклялся отомстить Ху Линъюню за её смерть, но не знал, как это сделать. Вдруг из глубин лаза раздался женский смех, и юноша решил проверить, не послышалось ли ему. Пройдя до конца, он увидел, что лаз заканчивается высоко над землёй в стене огромной пещеры.
В её центре горел большой костёр. На кольях тут и там скалились черепа животных, кости устилали неровный пол, а вокруг костра под взрывы хохота рыжеволосой женщины сновали бешеные волки. Их чёрные тени извивались на стенах пещеры в своеобразном танце. В полумраке под потолком прятались и вовсе неведомые твари.
— Спускайся сюда, путник! — она смотрела прямо на юношу. — Мои питомцы тебя не тронут.

IX. Время собирать кости. Далёкий запад.

1335 год по летоисчислению Идеального мира

На следующий день Байли Чжишуй собирался в долгий путь. Он обнаружил, что за ночь у него выросла длинная борода, а одежда износилась, но не удивился — рыжая хозяйка пещеры была настоящей ведьмой. И весьма привлекательной женщиной, с которой он провёл бурную ночь. Но когда он пытался вспомнить подробности, мысли путались, и он бросал попытки. Он помнил только, что ему нужно уходить, клятва, данная над телом Байли Яо, звучала в голове, как набат.
Отговорить его рыжая ведьма не пыталась. Она обещала помочь отомстить, но для этого ему необходимо набраться сил, вернуть начала своей души. И сделать это, по словам ведьмы, можно было только на далеком западе.
Она собрала кости с пола пещеры в большой плотный мешок и научила, что с ними делать, когда он прилетит на место.
— Меч домчит тебя, но лететь придётся много дней. Путь в ту страну закрыт, но с этим мешком ты сможешь попасть туда. Береги его и берегись сам, — сказала она напоследок.
Байли Чжишуй плохо помнил, как они простились. Когда он оказался в воздухе и полной грудью вдохнул свежий горный воздух, то будто вынырнул на поверхность из глубокого омута.
Меч нёс его на запад, рядом порхало несколько крылатых поросят. Примерно раз в день он приземлялся в пустынной местности, разводил костёр, убивал одного поросёнка на еду и спал в расщелине или яме, прижавшись к большому тёплому мешку. Если внутри нет ничего, кроме костей, откуда исходит тепло? Опять неведомая магия ведьмы. Он так и не узнал, как её зовут, и почти забыл лицо. Кажется, у неё бы хвост?
Через несколько дней меч принёс Байли Чжишуя на далёкий запад. С высоты ему открылись широкие равнины, блестящие реки, зелёные леса. Край напоминал родину, но был девственно чист и безмятежен. Ни крупных городов, ни больших селений он не заметил, только несколько скромных домишек с огородами. Война и ужас никогда раньше не ступали на эту земли.
Байли Чжишуй скинул вниз мешок с костями и спрыгнул сам. Начало «Надежда» исчезло из его души, а вулкан на горизонте испускал в небо клубы дыма.

X. Время разбрасывать кости. Подземный дворец.

Нужная пещера нашлась быстро. Она была огромна — куда больше, чем мрачное жилище ведьмы. Здесь не было темно, из скрытого сталактитами отверстия пробивался солнечный луч, слышалось журчание воды. Байли Чжишуй осторожно шёл вглубь. Мешок внезапно зашевелился в руках, будто внутри проснулось что-то живое. Воин с криком отбросил его прочь. Для верности пнул несколько раз, но мешок выглядел вполне обычным.
Развязав его, он стал раскидывать содержимое вокруг, как научила его ведьма. С каждой брошенной костью пещера преображалась. Из естественного образования она превращалась в грандиозное строение. Байли Чжишуй вытаскивал из мешка всё больше костей, любуясь резными колоннами, стенами с барельефами, узорчатыми драпировками и картинами...
И тут его рука наткнулась на странный предмет. Это был человеческий череп. Откуда он здесь? Он сам видел, что у ведьмы были только кости животных! Неужели она подбросила ему... Когда он понял, чей это череп, слёзы брызнули из глаз. Любимая сестра не оставила его, она всегда была рядом. Он найдёт её останкам подходящее место в одной из комнат вокруг — и пусть Байли Яо танцует в загробном мире в своё удовольствие!
Одного Байли Чжишуй не хотел знать, что его дворец — всего лишь иллюзия. Идя по гладкому мраморному полу, можно было легко оступиться и упасть на острые камни. Или внезапно расшибить лоб о невидимый сталактит. Но сам он быстро приспособился к этому и мог вслепую находить верную дорогу.

XI. Блуждающая душа. И никого не стало.

1350 год по летоисчислению Идеального мира

В его душе не осталось ничего, кроме двух низменных начал — «Мести» и «Лжи». Он бродил по окрестностям, убивал животных и заманивал несчастных путников в свою пещеру. С каждой смертью она становилась всё прекраснее, Байли Чжишуй мог часами бродить по её залам, любоваться делом рук своих и слушать странные голоса. Они не давали ему плохих советов.
Поползли нехорошие слухи, путники стали избегать эти земли, а окрестные жители покидали свои дома. Даже зверья не осталось вокруг. А Байли Чжишуй бродил по своему дворцу и ждал. Животные и крестьяне хороши, они продлят ему жизнь, но их недостаточно для осуществления его клятвы. Когда-нибудь о его дворце узнают настоящие герои! Он будет их ждать, подготовится. Их жизни помогут ему наполнить свою истощённую душу и наконец отомстить.
Он совсем не помнил, кому отомстит и за что, и даже путался в своём имени, но разве это важно?

4420 год по летоисчислению Идеального мира

— Наконец-то, хоть кто-то появился. Вы пришли помочь мне?

[titytwister]

VI. Скорбь — дверь, ведущая внутрь.

— Генерал, - обратился к Ху Линъюню военный советник, нарушив долгое молчание в лагере, — Мальчишка опасен. В нем... живет тьма. Он лишил жизни Син Цзюньхао даже не касаясь его. Если мы оставим все, как есть, он вернется и за вами.
Хмурым взглядом военноначальник изучал то, что осталось от шатра одного из его лучших солдат. Несмотря на то, что генерал не застал произошедшего, он прекрасно осознавал, что такое не под силу обычному человеку. В речах советника сомневаться не стоило.
— Пустите весточку по всем городам и маленьким деревушкам, что Чжишуй стал приспешником злых сил. Он убил своего лучшего друга и любимую сестру, дабы доказать свою верность тьме. Каждого, кто осмелится поведать иную версию того, что здесь произошло - ждет смерть, - обернувшись к растерянным солдатам, приказал генерал.

После гибели Байли Яо прошло почти трое суток. Чжишуй по-прежнему оставался безутешен. Некогда хорошие друзья Байли Фэнцзяна помогли оказать последние почести сестре Чжишуя, проводить ее в последний путь. Они также предлагали помощь юному командующему в излечении его ран, однако тот наотрез отказался и попросил его не тревожить.
Несколько долгих часов он провел на холодном полу семейного храма, находящегося неподалеку от той самой усадьбы, где когда-то проходило его беспечальное детство. Чжишуй смотрел на таблички ушедших родственников и просил у каждого прощения за то, что не смог их сберечь. Вина за смерть сестры, за то, что не послушал Яо и это стало причиной ее гибели, поедали Чжишуя изнутри.
Теперь он ни на что не способный калека, еле стоящий на ногах. После долгих самобичеваний юноша, утратив последние силы, погрузился в сон на все том же каменном полу. Ему снилась танцующая небожительница Яо. Она смеялась и была счастлива, но танец радости надолго не затянулся. Внезапно взгляд девушки стал обеспокоенным, она протянула руку навстречу к Чжишую и растворилась во тьме.
Юноша открыл глаза и резко сел на полу. Боль ударила в недавние раны, но практически сразу стихла. Калека посмотрел в окно: вечер уже объял стены усадьбы, однако яркие пылающие огни озаряли все вокруг. Где-то неподалеку нарастал шум.
— Смерть убийце! - доносилось из разъяренной толпы, — Проклятый мессия тьмы погубил всю семью доблестного Фэнцзяна! Смерть! Смерть!
Среди выкрикивающих были и те, кто не так давно желал оказать помощь Чжишую. Осмыслив все происходящее, калека, забыв о боли, смиренно сел на колени и опустил голову, ожидая своих палачей. Он больше не хотел сражений, не желал мести - его сердце было где-то там, с семьей.
В этот момент на плечо Чжишуя опустилась чья-то теплая рука.
— А я ведь всегда считал, что ты великий боец и мой самый достойный наследник. Не хочешь ли сказать, что я ошибся? - прозвучал голос, который Чжишуй узнал бы из миллионов других. Это был голос деда.
Молодой командующий поднял голову и обомлел: улыбаясь, на него смотрел дух горячо уважаемого Фэнцзяна. Последний присел рядом с внуком и поведал ему о том, как много лет назад странствующий монах предсказал судьбу маленького наследника семьи Байли.
—...однако я верю, что ты был рожден отнюдь не для того, чтобы приносить беды, - все с той же улыбкой закончил дед и кивнул куда-то в сторону табличек с именами. Чжишуй устремил свой взгляд в указанную Фэнцзяном сторону. Обнявшись, в глубине храма, стояли две пары. Байчжань и Яо выглядели счастливыми. Другая пара упоенно смотрела на своего сына.
Одинокая слеза прозрачной кляксой украсила пол семейного храма. Шесть начал устремились к своему старому сосуду.

VII. Тьма не всегда означает зло.

Ху Линъюню не мог нарадоваться тому, как действовал его план. Менее, чем за сутки, слух о злодеяниях Чжишуя распространился аж до пустынь зооморфов. Все, кто когда-то был знаком с семьей Байли, восхищались мужеством Фэнцзяна или благоговели перед красотой изящной Яо, пришли в необычайную ярость. Старые слухи о том, как Чжишуй породил Бесстрашного полководца напустили еще больший ужас на людей, от которого они жаждали избавиться.
— Мне даже не пришлось марать руки. Вы отлично поработали, - похвалил свой отряд генерал Ху, наблюдая с высокого холма за тем, как толпа занимает старую усадьбу Байли. Некоторые из солдат сочувствующе смотрели на происходящее. Они понимали, что Чжишуй не виновен в произошедшем и не желали вредить ему, но страх за свои жизни и жизни родных стоял превыше всего.
И все же долго радоваться генералу не пришлось. Когда недовольная людская масса уже достигла семейного храма Байли, где находился Чжишуй, произошло невероятное: с крыши храма в звездное небо устремился столп света. Началось сильное землетрясение и все заволокло дымкой. Генерал отдал приказ немедленно отступать. Никто из тех, кто находился на территории усадьбы, не вернулся домой в тот вечер.

VIII. Тише. Их было семь.

К позднему утру туман над тем местом, где еще вчера находилась усадьба Байли, начал развеиваться. Сквозь белую дымку виднелись очертания внушительного и страшно-красивого строения. На ступеньках, ведущих к главному входу в здание, сидела Прекрасная дева. Это была Любовь, некогда одно из начал Байли Чжишуя. В руках дева держала белоснежный цветок, от которого исходило нежно-сиреневое свечение.
Чуть поодаль от нее лежал сам Чжишуй. Несколько секунд назад он пришел в создание и разглядывал Прекрасную деву. Та поймала его взгляд на себе и одарила молодого командующего искренней улыбкой. Любовь помогла Чжишую подняться и довела его до дверей усыпальницы. Вверив юноше необычный цветок, она поднесла палец к губам, словно попросив быть тише, и поцеловала его. Чжишуй открыл глаза. Дева исчезла, а в груди разлилось теплое чувство. Молодой командующий зашел внутрь усыпальницы. Дверь за ним затворилась. Но навсегда ли..?

[MadSkoll]

VI. Наследник. Безмолвный воин
1342 год по летоисчислению Идеального мира
Много лет прошло с тех пор. Что-то ушло, что-то позабылось, но о том дне помнили все, кто там был. О подлом поступке Син Цзюньхао люди даже не догадывались. Его считали случайной жертвой тех страшных событий.
Спустя годы Ху Линъюнь нашёл себе новую пассию. И в этот раз ему удалось жениться на ней. Она родила ему сына, в котором он души не чаял.
Что же случилось с Байли Чжишуй никто не знал, никто не видел его с тех пор.
Зато стали возникать слухи о Безмолвном воине, жестоко расправляющимся с преступниками. Его никто не знал, ни откуда он, ни как появляется и куда пропадает. А лицо всегда было спрятано под тёмным капюшоном.
Люди считали Безмолвного воина защитником слабых, борцом за справедливость, ведь он никогда не трогал тех, кого обижали. Но всё было не совсем так. Им двигало лишь начало «Жажда». И только начало «Справедливость» боролось внутри него, не давая поглощать души невинных.
Да, это и был потерянный Байли Чжишуй, но человеком его сложно было теперь назвать. Он похоронил тогда сестру и поклялся отомстить виновнику. Но талисман стабильности уже не помогал. Начало «Преданность» окончательно покинуло Чжишуя.
Несколько дней он горевал, пролежав у могилы Яо. Именно в тот момент его рассудок всё больше мутнел, а голос становился всё тише, пока не пропал окончательно. Онемев, Чжишуй испытал новое чувство. В нём проснулась жажда, но не пищи или воды: ему нужны были человеческие души. И полетел он в поисках пропитания.
Встретился вскоре мальчишка лет десяти. Замахнулся мечом Чжишуй, но замер. В глазах ребёнка был страх, а на лице читалось: «За что?» В этот момент в Чжишуе взяло верх начало «Справедливость», потеснив «Жажду». Не смог он навредить тому, кто был ни в чём неповинен. Взглянув ещё раз на испуганного парнишку, Чжишуй быстро удалился.
Благодаря этой внутренней борьбе, Чжишуй смог питаться только душами разбойников, грабителей или бесчестных людей, но сколько не пытался, насытиться не мог. Словно он искал какую-то особенную душу…

VII. Знакомое место
1343 год по летоисчислению Идеального мира
Как-то раз Чжишуй неслышно летел над землёй в поисках очередного оступившегося. Но вдруг он остановился. Ему казалось, что тут он когда-то уже бывал. Чжишуй стал оглядываться, смотреть по сторонам и вдруг понял, какое важное событие произошло в этом месте.
Всё давно поросло травой, но нет сомнений, это здесь много лет назад был разбит лагерь. Это то самое место, где когда-то он, сестрица Яо и Син Цзюньхао беззаботно общались и распивали вино. Словно кинжал пронзил его сердце: Чжишуй всё вспомнил. Особенно ярко перед глазами встал образ бездыханной Байли Яо. Без сил он упал на землю и зарыдал. Ему хотелось кричать, но не мог. Лишь сорванную траву сжимал изо всех сил. «Ху… – вдруг всплыло в голове. – Генерал Ху Линъюнь! По его вине мертва сестра!»
Глаза застилала ненависть. Байли Чжишуй резко взмыл вверх, оставив на земле круг из почерневшей травы. Наконец ему стало ясно, чью душу все эти годы он так хотел заполучить.

VIII. Встреча. Новое начало
Поздний вечер.
Ху Линъюнь отдыхал у себя дома, жена уже спала рядом. Но генералу не спалось, и он решил выйти на свежий воздух. Взглянув на свою маленькую гордость, сынишку, спящего в своей кроватке, он вышел на балкон, присел в мягкое кресло и загляделся на звёзды, о чём-то задумавшись. Спустя какое-то время сон одолел генерала.
Покой нарушил неожиданный шум. Ху Линъюнь подскочил, пытаясь сообразить, что это было. Он вернулся в спальню и не поверил своим глазам. На полу лежала окровавленная жена. Она пыталась защитить своего ребёнка, но это оказалось ей не под силу. А над кроватью сына нависла какая-то фигура с мечом. Малейшего движения оружия было достаточно, чтобы лишить жизни невинное дитя. Но что-то его останавливало.
– Кто ты? – лишь смог промолвить Ху Линъюнь. Он боялся шевельнуться, лишь бы только не навредили его сыну. – Тебе нужны деньги? Я тебе дам, много! Только оставь нас в покое.
Фигура молча повернулась и взглянула на генерала. Глаза горели кроваво-красным светом, а на лице виднелась невыносимая злоба и ненависть.
– Не ты ли знаменитый Безмолвный воин? Защитник слабых? – продолжил Ху Линъюнь. – Мы ведь не делали ничего плохого, мы хорошие люди.
Чжишуй хотел было что-то сказать, но вышло лишь рычание, словно зверь готовится к атаке. Он чувствовал в мальчишке что-то, часть души его врага была в нём. Но начало «Справедливость» не позволило обидеть беззащитное создание. Убрав меч от горла мальчика, Чжишуй направился в сторону Ху Линъюня. Он узнал виновника того происшествия.
– Чжишуй? Байли Чжишуй?! – сказал генерал, узнав в нём командующего, своего бывшего подчинённого.
Чжишуй остановился.
– Не верится, – продолжил с удивлением. – Все эти годы тебя считали погибшим, а ты жив! Не может быть… Понимаю, ты думаешь виновен я, но это не так. Соболезную твоей утрате. Да, мне понравилась твоя сестра, но я не желал, чтобы вышло вот так. Син Цзюньхао сказал, что он в хороших отношениях с Байли Яо и может поговорить с ней и привести ко мне. Я организовал вам встречу и сидел ждал в своей палатке, когда Син придёт с Яо. Однако я даже не подозревал о злом умысле. Син Цзюньхао принёс на руках её спящее тело. Я был шокирован его поступком и потребовал разъяснений. Он всё мне рассказал, и я отправил его дожидаться дальнейших распоряжений. Мною овладела злость, необходимо было наказать за такое, но в этот момент очнулась Яо. Я попытался с ней поговорить, признался в чувствах и серьёзных намерениях, но ей казалось, что я давлю на неё. Вскоре она вырвалась и сбежала из палатки, а я сел в расстроенных чувствах. И вдруг услышал, что снаружи что-то происходит, затем яростный крик. Когда я выбежал из палатки, ты уже улетал, забрав с собой бездыханное тело сестры. Не передать, как мне было горько.
Всё это время Чжишуй слушал внимательно. Ху Линъюнь говорил очень вкрадчиво, и Чжишуй поверил в правдивость истории и немного успокоился. Меч растворился, а глаза больше не горели от злобы.
Чжишуй стал обдумывать сказанное. Вроде всё хорошо, но что-то не складывалось. «Разве стала бы она из-за такой мелочи, – рассуждал про себя Чжишуй, – кончать с жизнью? Но ведь на лице Ху Линъюня явно была печаль. Или он что-то недоговаривает?» Потеряв бдительность, Чжишуй не заметил, как генерал достал меч, и резким движением он проткнул Чжишуя насквозь. Но, вопреки ожиданиям, не было ни капли крови. Ху Линъюнь опешил. Он попытался убить Чжишуя, а тот просто стоял и молча смотрел на него. В тот миг в Байли Чжишуй было окончательно убито начало «Вера». Чжишуй схватился обеими руками за голову Ху Линъюня, и неожиданно для самого себя он увидел, как всё было на самом деле.
Как же хорошо притворялся. Ведь именно он дал снотворное Цзюньхао, договорившись, что тот принесёт ему юную Яо, а с Чжишуем может делать всё, что угодно. Когда Яо очнулась, генерал без права выбора сказал, что она будет его женой. Она отказывалась, говорила, что не бывать этому, но генерал даже слушать не хотел. В конечном итоге он попытался завладеть ею силой, но она схватила кинжал, висевший на поясе генерала. Он успел перехватить её руку, повалил на пол и, забрав кинжал, приставил его к её горлу. «Прекрати, всё равно ты будешь моя!» – яростно сказал Ху Линъюнь. «Никогда!» – сквозь слёзы крикнула Яо и попыталась вырваться. Но неосторожным движением кинжал сорвался. Испугался Ху Линъюнь, не хотел он убивать её, но было поздно. Пока никто не видел, он вытащил тело наружу, в руку положил нож и вернулся в палатку.
– Так вот как всё было…
– Что? Кто это сказал? – тревожно вопросил Ху Линъюнь.
– Я в твоей голове, и теперь всё знаю. Я заберу всё, что тебе дорого!
– Нет, не трогай сына!
– Не бойся, ты этого уже не увидишь… Ты не достоин, я забираю твою душу, – произнёс напоследок Чжишуй в голове Ху Линъюня и поглотил его жизнь. После этого он отпустил его голову, и безжизненное тело рухнуло на пол.
Чжишуй вытащил из себя меч и отбросил в сторону. Подойдя к плачущему мальчику, он также дотронулся до его головы и собирался выполнить замысел. Но увидел Чжишуй будущее ребёнка, каким он станет великим командиром, честным и справедливым, сколько подвигов совершит и сколько жизней спасёт. Ощутил в себе Чжишуй совершенно иное чувство. Родилось в нём абсолютно новое одиннадцатое начало – «Человечность». Впервые за столько лет на его лице появилась лёгкая улыбка, увидел он в мальчике надежду.
После этого Чжишуй подошёл к лежавшей рядом девушке, провёл над ней рукой и тихонько произнёс:
– А вот ты достойна.
Её сердце забилось и появилось слабое дыхание. Чжишуй глубоко вздохнул, внутри него появилось спокойствие: жажда наконец-то была утолена.
…
Так ли всё было или нет, никому доподлинно неизвестно. Генерал был похоронен в Гробнице шёпотов, существующей и поныне. Говорят там не раз видели странного человека. Кто-то думает, что это обычный бродяга, кому-то кажется, что расхититель гробниц. Но многие считают, что это был сам Байли Чжишуй – последний из рода Байли…